Об истории своей семьи рассказала Евгения Александровна Старикова, методист Центра социально-гуманитарных проектов Дворца молодёжи.
Недетская история нашей семьи началась в Киеве. Июнь 1941-го Любовь Александровна Сафелкина и Михаил Никифорович Алексеев встречали по-настоящему счастливыми: инженер-кораблестроитель Любовь Александровна получила заслуженный отпуск.
На Николаевской судоверфи ее очень любили и ценили как специалиста высшей категории. Она занималась приятными женскому сердцу вещами – готовилась к рождению дочери, а Михаил Никифорович, окрыленный будущим статусом отца, после смены на заводе «Красный резинщик» с радостью спешил домой, чтобы закончить детскую.
21 июня 1941-го в гости к паре приехал сын Веры Александровны Сафелкиной и любимый племянник Любови Александровны – Коля. Вместе с Михаилом Никифировичем они обсуждали свой будущий поход на открытие нового стадиона. После спортивного парада должен был состояться матч киевского «Динамо» с ЦДКА, и мужчин очень волновали перспективы динамовцев. Любовь Александровна же только улыбалась и готовила тогда свой фирменный пирог из молодой черешни. Вечер был уютным и безмятежным.
Разбудил ровно в семь утра всех домочадцев страшный грохот посуды и падающей мебели. За окном полыхали столпы пожарищ, на соседней крыше от раскаленного шифера слышен был громкий треск, и еще мучительные и долгие часы раздавались взрывы. До полудня все жильцы дома были убеждены, что это учения, точнее хотели, чтобы им это подтвердили. Однако убитые люди, обрушенные дома и пламя, безудержное, гневное, злое, говорили об одном: случилось что-то страшное. А потом заработало радио – началась война.
Любовь Александровна с Колей прибирали квартиру, мальчика взрослым общим советом было решено не отпускать домой – в Николаев, а Михаил Никифорович выбрался на разведку. По возвращении рапортовал: немцы разбомбили почти все мосты, большие заводы и даже Центральный вокзал. Люди в панике бегают по магазинам и скупают всё подряд, у сберкасс выстроились огромные очереди.
Потом была трудная неделя – каждый день налеты, сирена и много-много огня. В один из вечеров Михаил Никифорович вернулся и сообщил, что его и завод Любови Александровны уезжают в эвакуацию на Урал, специалисты нужны в тылу. Однако сам он, несмотря на бронь как хороший специалист производства, уже подал документы, чтобы уйти добровольцем на фронт.
Поздним вечером 29 июня 1941 года Любовь Александровна последний раз поцеловала мужа и вместе с Колей села в открытый полувагон эшелона, перевозившего работников и оборудование «Красного резинщика» в далекий холодный Свердловск. Тогда ещё никто не знал, что судьба распорядится так, что Урал примет насовсем, и в Киев они вернутся только спустя двадцать лет, в составе экскурсионной группы передовиков резиновой промышленности.
До Урала ехали почти полтора месяца. Из-за того, что одновременно эвакуировалось множество предприятий, поезда двигались медленно. В дороге Коля заболел желудочным гриппом. Любовь Александровна чутко следила за племянником и больше всего боялась потерять его на станциях во время остановок, или во время бомбежек, когда приходилось выпрыгивать из вагона в открытое поле. Сама она тяжело переносила поездку, беременность давала о себе знать.
В Свердловск приехали в начале августа. Город был хмурым, а погода морозной для жителей солнечного Киева. Эшелон разгрузили прямо под открытым небом, у недостроенного трехэтажного здания «Убойно-утилизационного мясокомбината». Почти одновременно с «Красным резинщиком» прибыл «Красный треугольник» из Ленинграда.
Внутри корпусов не было окон, проёмы завесили плотной тканью и начали устанавливать оборудование. Ночевали в цехе все вместе. Взрослые и дети спали прямо на бетонном полу, укрывшись брезентом или технической тканью. Позже детей переселили в красный уголок барака Мясохладстроя. А многие резинщики всю войну прожили прямо на заводе. И многие умирали от непосильной работы прямо у станков. Кто-то горько шутил, что это и есть «стоять насмерть».
После смены взрослые, в основном женщины, пожилые рабочие и ребята постарше получали различные наряды. Одни строили новые заводские корпуса, другие – жилье для работников, третьи – корчевали деревья для прокладки трамвайных путей.
В сентябре 1941-го Любовь Александровна стала мамой маленькой и, что совсем нетипично для новорожденных, молчаливой Людочки, которая вместе с мамой, хмурая, каждый день выходила на смену, только на свою, детскую – в ясли при заводе.
Школы тоже продолжали свою работу. Дети учились в три смены: уроки начинались в 7:30 у первой смены, а третья заканчивались в 23:00. За партой сидели по четверо. Тетрадей не было. Писали сажей, разведенной водой, на старых обоях или между газетных строчек. Учебников не хватало, был один комплект на несколько бараков.
А в 1942 году при заводе открыли техникум резиновой промышленности, и Коля сразу же пошел туда учиться и тоже пропадал целыми днями: сначала в учебном классе, а после занятий – в цехе, у макательного аппарата.
Главным праздником в тот год стал пуск линии для фронта. В ночь на 16 декабря из-под прессов заводского цеха вышли первые башмаки и катки для танков. Многие женщины не стесняясь плакали.
А 12 сентября 1943-го, за неделю до дня рождения Людочки, погиб Михаил Никифорович, так и не увидев своей дочери.
Война закончилась, Коля вернулся спустя долгие четыре года к маме – в Николаев, продолжив обучение инженерному делу уже на родине. Люда пошла в детский садик при заводе, а Любовь Александровна продолжила свою работу уже в штате Завода им. Калинина в должности инженера-нормировщика.
В 1946-м началось строительство новых заводских корпусов на Монтерской. На стройке вместе с заводчанами работали пленные немцы. Один из них очень скучал по своей дочери, оставшейся в Дрездене. И каждый раз, когда видел Людочку с мамой, которые приходили угощать рабочих домашней выпечкой, вспоминал о ней. И в один из дней подарил маленький самодельный стульчик, который и поныне хранится в нашей семье.
